Ich feile und schleife
                        an meinem Gedicht,
und es will sich nicht reimen,
                        es will nicht gelingen.
Und die Bilder, die blassen,
                        verstecken sich hinter
den niedrigen Wolken
            der heimlichen Wehmut
                        und necken mich nur:
Worte und Worte
            und lahme Gedanken
                        und keine Gefühle…

Du zahlst mir zurück nun,
            was all ich verschuldet,
                        gemütvolle Muse?
Siehst nicht ein,
            dass ich anders nicht kann?
Willst meine Zweifel,
            mein Leid nicht verstehen?
Bin doch kein Goldschmied,
            bin nur ein Reimschmied
und habe – o Gott! –
            weder Silber noch Gold
in der Schatzkammer liegen,
um damit dein Gewand,
            dein wallendes, flutendes,
üppig und reich zu besticken.

Und was kann ich dagegen?!
Nenne es Schreibwut,
                        nenne es Wahnsinn,
nenne es Nonsens,
   nenne es so, wie du willst.
Ich fühle mich hingezogen
zu dir, o du Herrliche,
                        Himmlische, Heilige!
Und siehe,
           ich knie
                        da barhäuptig nieder
am Tor deines Reiches
            und bete dich inbrünstig an
                        und warte auf Gnade,

um eingelassen zu werden
zu dir, Harmonie
      aller sinnlichen Fluren!

18. Juli 1988

Муза / O Muse!

Шлифую я тщательно каждое слово,
Но стих не даётся опять.
И прячутся образы снова и снова
И дразнят, но их не сыскать.

За тучи печали – что ж это такое?-
Стараются мысли зайти.
Слова громоздятся одно на другое,
Но чувства средь них не найти.

Ты мстишь поделом мне, о добрая Муза.
Давно у тебя я в долгу.
Но только не рви так решительно узы.
Я жить без тебя не могу.

Но нет у меня ювелирного груза.
В запасе лишь слов целый ряд.
И я серебром не сумею, о Муза,
Украсить твой яркий наряд.

Не можешь ты разве понять, как страданье
И горе моё велики?
И с золотом не был знаком я с рожденья.
Рифмую я строчки в стихи.

И счастлив бываю от этих творений.
Другого богатства не знал.
Имел постоянно лишь массу сомнений,
Лишь мыслей и чувств арсенал.

О Муза, я голову низко склоняю,
Покорно и робко свою,
И что мне поделать с собою, не знаю.
Навеки в твоём я плену.